После треволнений вчерашнего дня Рашиду совершенно не хотелось подниматься ни свет ни заря и бежать куда-то сломя голову. Несколько раз переведя будильник "еще на пять минут", он бросил это гиблое дело и, зарывшись в подушки, проспал практически до полудня.
Кофи, прибывший к двенадцати, застал его рассеянно блуждающим по номеру и абсолютно не готовым к конструктивному диалогу.
— Мне нужны твои пояснения о вчерашнем посещении ресторана. Какого дьявола ты вообще туда поперся? Почему не согласовал? Наяма недовольна.
— А она вообще бывает когда-нибудь довольна? — ухмыльнулся Рашид.
— Не твоего ума дело, Акари, и вообще, не зли меня, вижу ты в отличие от меня сегодня выспался.
— О, великий и лучезарный господин, — Рашид бухнулся на колени и склонился в поклоне, — прости мою дерзость. Ничтожный, умоляю о снисхождении. Позволь облобызать сапог…
— Ты закончил спектакль? — Кофи устало опустился в кресло. — Или тебе еще зрителей подогнать?
Рашид поднялся и с серьезным видом сообщил, что со зрителями он, пожалуй, подождет. Это маленькое представление изрядно подняло ему настроение.
Следующие полчаса были невообразимо нудными. Кофи закидал его вопросами о произошедшем в ресторане, дотошно уточняя мелкие детали, выпытывая подробности и не забывая сдобрять все это критикой практически каждого шага подозреваемого.
— Твои неумелые заигрывания с Кайлом могут плохо кончиться, — резюмировал он. — С этого момента ты и на пушечный выстрел не должен к нему приближаться. И еще, запомни, Акари, еще одна подобная выходка, и суда ты будешь ожидать за решеткой.
— Нет проблем, — ощетинился Рашид, — ты только договорись с Олдербардом, чтобы он снял с меня этот чертов долг, и я не то что на выстрел — вообще никогда к нему не подойду. Эй, Кофи, тук-тук! Есть кто дома? Ты хоть понимаешь, что существуют вещи куда более страшные, чем тюрьма?
— Ты меня слышал, — Чиумбо безразлично передернул плечами. — Уж если кто и виноват в том, что ты вляпался в эту ситуацию, так это ты сам. Хватит! — он жестом остановил начавшего было говорить Акари. — Полемизировать с тобой я не намерен. Да. Сегодня в четыре у тебя очная ставка в управлении. Придешь за пятнадцать минут до начала.
— С кем? — удивился Рашид.
— Тайна следствия, — ушел от ответа Кофи. — Наяма тоже будет, так что я тебе рекомендую хорошенько подготовить обоснование своих действий. А, вот еще, — он порылся в кармане и извлек оттуда два слегка помятых конверта, — письма.
— Письма? Мне? — Акари порывисто потянулся за конвертами. — Небось, вскрывали уже…
— Я такого постановления прокурора не видел, — сказал Кофи, — так что наслаждайся, пока можешь. Без пятнадцати четыре, управление, — сказав так, он вышел, оставив Рашида наедине со своими сокровищами.
***
Первый конверт был довольно пухлым, но адрес и имя отправителя не вызвали в его памяти малейшего отклика. На втором значилось "Ступица", и сердце Рашида учащенно забилось. Но, увы, письмо оказалось от Рэй.
Она писала, что дела в Ступице идут своим чередом и что шумиха в Университете давно поулеглась, и о происшествии забыли. Вскользь упомянула, что отзывать обвинительные иски никто не собирается, и выразила по этому случаю сочувствие.
"И чего она ко мне привязалась?" — в сердцах подумал Рашид.
Справедливости ради надо сказать, что в любое другое время подобное письмо скорее обрадовало бы, но мелькнувшая и тут же испарившаяся надежда сделала его совершенно несправедливым.
Вторая часть письма Рэй заинтересовала его куда больше. Она писала, что Дейдре ушла от Джессики и, похоже, очень переживает и скучает по нему. Впрочем, вслух она этого не произносит, предпочитая страдать в одиночестве.
"Сиглави…" — Рашид поймал себя на том, что его распирает гордость за ее поведение. Дейдре была не из тех, кто выносит сор из избы, и это качество очень импонировало Акари.
Довольно насвистывая, он поднялся, отодвинул жалюзи и распахнул окно, впуская в номер шум и суету хашорского полудня. Первая за этот день сигарета взбодрила его не хуже чашки крепкого кофе.
"А жизнь-то налаживается," — подумал Рашид и вскрыл второе письмо.
***
Кроме самого письма в конверте оказался какой-то сложенный вчетверо постер, и Акари, отложив текстовку, в первую очередь принялся за него.
Однако развернув плакат, Рашид изумленно замер. С фотографии на него смотрела Дейдре.
Некоторое время он просто созерцал фото, отмечая мелкие, а оттого такие важные детали: взгляд спокойный и открытый — значит к своему фотографу она испытывала доверие и симпатию, чуть похудевшее лицо — явный признак ночных переживаний, новая прическа — знак стремления к переменам… Он с сожалением провел пальцем по месту сгиба фотографии, сетуя на вынужденное несовершенство.
Подгоняемый любопытством, Рашид, тем не менее, с неохотой оторвался от фотографии и развернул само письмо. Почерк был незнакомым и не шибко аккуратным.
"Здравствуйте, Рашид!
Прочитала ваше письмо и поняла, что обязана ответить. Простите, я знаю, что читать чужие письма это неприлично, но кузина Дейдре такая скрытная, а мне так хочется знать о ней побольше... Из вашего письма я поняла, что сейчас вы с ней в ссоре и очень тревожитесь о том, как она. Что ж. Характер у неё не сахар — что верно, то верно. Но мне очень хочется, чтоб и у неё была красивая история любви — возможно, не такая, как у меня сейчас, но зато своя. Я бы хотела помочь вам помириться с Дейдре, только не знаю как. Если вы мне подскажете, что сделать, то я сделаю. А пока могу помочь лишь немного: я знаю, что вы всё на свете отдали бы только чтоб мельком взглянуть на неё, поэтому я посылаю вам её фото.
PS. Всё таки обидно, что мне мой парень не писал таких писем. Когда я прочитала ваше, то поняла, что ради таких писем, пожалуй, даже поссориться стоит.
PPS. А что такое сиглави?
Бонни, кузина Дейдре."
"«Если вы мне подскажете, что сделать, то я сделаю». Если бы я сам знал," — проворчал Рашид. Ему живо представилась молодая, кудрявая девица с такими же, как у Дейдре, глазами, глупышка и модница и, как выясняется, обладательница весьма гибких моральных принципов. Откуда-то изнутри снова поднялось раздражение. Рашиду совсем не понравилось, что его письма читает чужой человек. И даже пришла в голову абсурдная мысль о том, что свидетелями его истории стала не только эта девушка, но и еще несколько десятков совершенно посторонних людей.
Впрочем, в одном она была права — ему жутко хотелось увидеть Дейдре, и присланная фотография стала весьма щедрым и своевременным даром.
"Пожалуй, нужно ей ответить, — подумал Рашид, когда желание оттаскать малолетнюю сводницу за уши сошло на нет. — Малышка вполне может стать надежным источником информации о сиглави".
Он отложил письмо и снова потянулся к фотографии. Казалось, теперь Дейдре смотрела на него осуждающе.
— А что делать, милая? Разве ты оставляешь мне пространство для честных ходов?
На улице загрохотал по брусчатке разболтанный автобус. Рашид высунулся из окна и, обдумывая свое послание, раскурил еще одну сигарету.
До очной ставки оставалось порядка трех часов.
***
"Милая Бонни! Ваше письмо просто как глоток свежего воздуха! Как человек влюбленный, думаю, вы поймете меня — находиться в отдалении и не знать ничего о любимой — та еще пытка.
Безусловно, я не хочу сказать ничего плохого о Дейдре. Более того, готов признать, что именно мои необдуманные действия послужили причиной нашего разрыва. Тем не менее, ее молчание жестоко ранит меня. Я испытываю большое беспокойство из-за профессии Дейдре и подозреваю, что наш разрыв так же тяжел для нее, как и для меня.
Вы писали, что хотите помочь нам. Однако некоторые вещи люди должны делать самостоятельно. Даже если это больно или неприятно. К тому же, думаю, вы легко можете представить себе реакцию Дейдре на любое несанкционированное вмешательство в ее жизнь. Но если бы вы не сочли за труд рассказать мне, что сейчас происходит в ее жизни, счастью моему не было бы предела.
Рашид Акари".
***
Совместный проект с Холькой.
Письмо и фотография Бонни — Холька.
Музыкальный фрагмент: Аквариум, "Северный цвет".
