Иллюзия свободы

Каба осторожно приоткрыла дверь. Выбивающийся из-под нее луч света свидетельствовал о том, что Наяма все еще не отправилась домой, а значит мешать ей было категорически нельзя.

— А, Каба, — следователь, удобно устроившись за своим рабочим местом, на минутку оторвалась от экрана ноутбука, — забыла что-то?

— Ага. Касим просил к завтрашнему утру подготовить ему несколько писем, а я не успела. Вспомнила уже, когда до дома доехала, — вздохнула Каба и принялась рыться в подставках для документов.

В этот момент ее сумочка, предмет гордости, модный атрибут, сообщающий всему Хашору, что хозяйка его следит за собой, равно как и за другими, выскользнула из рук, напоследок хлестнув Кабу перетершейся ручкой.

Содержимое сумки тут же равномерно рассыпалось по полу.

— Ого, горазда ты письма писать! — присвистнула Наяма. — Любовная переписка?

— Вообще-то, это не мои письма, а Такшаки, — ответила с пола Каба. Шутливое прозвище с легкой руки Касима так и закрепилось за подопечным Наямы.

— Что? — Наяма резко выпрямилась и нависла над Кабой. — Что они делают у тебя? Ты же прекрасно знаешь, что я запрещаю к отправке все письма своих подследственных!

— Так, Наяма, для вскрытия нужно разрешение прокурора. И потом, ты же не давала указаний по делу Акари. Вон, и Адиль, и Шалема, и Али — все приносят разрешение, и уже тогда...

— Плевала я на Адиля, — прошипела Наяма. — Мало того, что я взвалила на себя это второе дело, так еще мне всякий будет указывать, как его вести. Секретарша, милосердные боги! — она требовательно протянула руку. — Давай сюда.

Каба заколебалась. Формально Наяме следовало предъявить ей разрешение, и по закону она была полномочна ослушаться ее. Но, с другой стороны, следователю не составило бы большого труда это разрешение заполучить. Каба вздохнула. Ей не хотелось отдавать письма. Не хотелось из чистого упрямства, нежелания сажать себе на шею вздорного тирана и из симпатии к ее смешливому подопечному, которого сама Наяма явно недолюбливала. 

— Я жду, — между тем холодно бросила Наяма, буравя секретаря взглядом.

Каба закусила губу и медленно выложила конверты на стол.
— Когда ты прочтешь, нужно будет запечатать и поставить штамп о вскрытии, — тихо сказала она. — Я могу это сделать и отнести письма на почту.
— Разберусь, — отмахнулась от нее Наяма. — Иди, ты мне больше не понадобишься. 

Оставшись в одиночестве, Наяма выругалась. Эти мягкотелые доверчивые девицы вызывали в ней брезгливую оторопь.
"Как легко и просто рассуждать о морали, когда твою безопасность обеспечивают специально обученные беспринципные церберы," — с раздражением подумала она. 

Осторожно взвесила на руке конверты и прощупала их, поглядела на свет. Ничего особенного они собой не представляли, просто письма. Все восемь конвертов были на одного адресата — некую Дейдре Свон из Ступицы.
Наяма взяла нож и осторожно вскрыла первое письмо. 

Сиглави!
Интересно, вспоминаешь ли ты меня?
Я вспоминаю о тебе постоянно. Наяма, мой следователь, ужасно сердится, когда я вдруг замолкаю на полуслове и погружаюсь в свои мысли. Мысли о тебе.
Мне хочется побыстрее закончить здесь и вернуться в Ступицу. Есть один рискованный вариант, который сильно ускорит мой отъезд, и, кажется, я склонен согласиться на него.
Я совсем не удивлен, что ты не отвечаешь на мои письма. Ты все еще размышляешь. Ты взвешиваешь. Ты чувствуешь обиду. В этом вся ты, сиглави.
Возможно, ты думаешь, что я предал тебя. Нет, Дейдре, это не так. Встреча с тобой сильно изменила меня. И, хоть в это и сложно поверить, я был с тобой честен до конца… 

Дочитав, Наяма отложила письмо. Ей стало неловко. Никакой важной информации в послании не содержалось — оно носило явно личный характер.

"Хотела бы я получать такие письма," — подумала она. Рука сама собой потянулась к следующему конверту...

***

"Подписка о невыезде и надлежащем поведении," — значилось в шапке документа, одиноко распластавшегося перед Рашидом на широкой столешнице.
Обвиняемый, старательно делая вид, что читает с ленцой и этаким пренебрежением, жадно поглощал строчки. Закончив чтение, он поднял глаза на следователя и вопросительно склонил голову набок:
— Ну, и где это волшебное приложение? 

— Хм, что за тон, господин Акари? — фыркнула Наяма. — Вы же так хотели покинуть стены этого заведения.
— Я объясню. Все дело в элементарной осторожности. Наша прошлая встреча закончилась вашим решительным отказом даже думать в сторону моего освобождения, а теперь вы приходите с подпиской о невыезде, причем составленной довольно формально: не покидать, являться, не препятствовать. И с этой таинственной фразой про приложение, в котором будут сформулированы постановления следователя и которого вы мне до сих пор не предъявили. 

Она пожала плечами как бы в знак согласия и невозмутимо достала из папки еще один пропечатанный лист. Рашид порывисто потянулся за ним. Наблюдая за его реакцией во время чтения, Наяма позволила довольной улыбке скользнуть по губам.

— Мне выдвинули смертный приговор? И забыли предупредить, да? — вежливо осведомился Рашид, оторвавшись от постановления.
— Что за бред? Над вами и суда-то еще не было…
— Знаете, Наяма, а я навскидку назову с десяток гораздо более приятных и ненапряжных способов самоубийства, кроме как следование этому вашему постановлению, — он раздраженно отодвинул документ в сторону следователя. 

— Объяснитесь, — Наяма выжидательно посмотрела на своего подопечного.

— Есть некоторая разница между тем, чтобы согласовывать со следователем свои действия и находиться под его тотальным контролем. Я по этой бумажке, — Рашид пренебрежительно кивнув в сторону постановления, — чихнуть не могу без вашего разрешения. Я уже молчу про пункт о сопровождении!

— Все это стандартные процедуры, — Наяма развела руками. — И потом, я должна быть уверена в том, что доказательства получены законно!

— Наяма, вы вообще представляете себе, что такое "Другой Кодекс"*? — вкрадчиво поинтересовался Рашид. — Вы на улицу хоть иногда выходите?

— Представьте себе, да. Но вы, Рашид, неужто вы боитесь преследований? Ведь вы же "знаете город как свои пять пальцев" и готовы землю носом рыть для поиска доказательств.

— Но не с хвостом в виде вашего сотрудника! Не безоружным!
— У вас, никак, появилось разрешение на ношение оружия?
— Наяма, в этом городе оружие есть у всех… 

— Если я увижу его ваших руках, обещаю, этот факт немедленно найдет отражение в вашем деле.

Рашид чертыхнулся.
— Не стоит утруждать себя. Вы и оглянуться не успеете, как я буду валяться в какой-нибудь канаве, всего в паре метров от вашего "сопровождающего". 

— Как драматично, — скривилась Наяма. — Так соглашайтесь на прослушку.
Рашид дернулся, но ничего не ответил. 

— Молчите? — Наяма презрительно сощурила глаза. — Понимаю. Боитесь, что всплывут другие ваши грехи.
— Нет никаких грехов, — отрезал Рашид.
— Вот как? Ну, тогда вам и вовсе нечего опасаться, — следователь достала из папки еще один документ и протянула подозреваемому. — Разрешение на запись ваших разговоров, — прокомментировала она. 

— Заставляете меня выбирать из двух зол, — Рашид поморщился.
— А вы не выбирайте. Отправляйтесь в камеру, и все дела, — "посоветовала" Наяма. — Подписывайте уже … 

— Условия невозможны, — повторил Рашид упрямо скрестив руки.
— Офицер! — Наяма порывисто поднялась. Дверь моментально открылась, и в проеме возникло сосредоточенное лицо стража порядка. — Проводите господина Акари… 

— Нет! Я… подпишу…

Следователь удовлетворенно вздохнула и кивнула охраннику: "Не сейчас".
Рашид еще раз внимательно прочитал все три документа, и оставил на каждом по заковыристой загогулине. 

— Теперь я могу получить свои вещи?
— Ну разумеется! 

— Мой счет заблокирован, а, чтобы жить в городе, мне понадобятся деньги. Распорядитесь вернуть его в мое пользование.
— Хм… Разумно. Вы сможете снимать средства со счета, но не больше установленной суммы. Необходимость любых других операций будете обсуждать со мной. 

— А вам нравится унижать меня, — язвительно заметил Рашид.

— А вам нравится оставлять за собой последнее слово, — в тон ответила Наяма. — Но от этой привычки вам придется избавиться, обещаю. Идите, Акари, город ждет.

***

*Свободолюбивые жители Хашора, возведшие в ранг поклонения идею сделки, более всего почитавшие выгоду и надежность в делах, предпочитали оставлять своих отступников наедине с законом, начисто упразднив систему адвокатской защиты.
На исходе 15 века, будучи стремительно развивающимся пиратским портом, Хашор прекрасно укладывал все спорные ситуации в жесткий и понятный Пиратский Кодекс. Постепенно, из-за накопления ресурсов и на фоне морской экспансии Британии, Франции и Испании, хашорцы притихли, словно мыши под веником, "ожирели", поднакопили капитала и незаметно превратились в "торговый порт", заодно подрихтовав свое законодательство и создав "Хашорский Кодекс", воспевающий сделку.
Списанные же на берег подозреваемые, количество которых со временем ничуть не уменьшалось, оседали в городе, отчаянно ища возможности обелиться, не гнушаясь самыми разными способами. Местное население живо научилось бояться их. Так из народа появился негласный "Другой Кодекс", предписывающий опасаться людей под следствием и наказывать тех, кто ради собственной выгоды подставляет под удар компаньонов и, не дай боги, общее дело.

Комментарии:

Страницы: 1  2

 

• Главная
• Новости
• Галерея
• Каталог момоко
• Коллекция
• Статьи
• Творчество
• Ссылки
• Гостевая

Копирование данных возможно только с разрешения автора.