После ухода Латифы Рашид какое-то время плавал на мутной волне между сном и явью. От прямых солнечных лучей комната нагрелась и накинутая поверх простынь стала неприятно влажной. Он и рад был бы уснуть, но духота, словно чья-то немилосердная ладонь давила и давила на грудь, мешая дышать. Рашид вяло подумал о том, что надо встать и впустить в комнату ветер.
На пороге раздавалось какое-то шевеление. Тень, отбрасываемая пришельцем, определенно не могла принадлежать женщине.
«Тарик!»
Безусловно, ему было любопытно поглядеть на сына Жозефины.
«Двенадцать»,- сказала она в ответ на вопрос о возрасте. Рашид был уверен, что этот вопрос давно набил ей оскомину, но не мог не задать его. Двенадцать. А значит, он, благодарение богам, никаким образом не мог участвовать в зачатии этого ребенка.
Опасаясь смутить мальчика, Акари ничем не выдал своего отсутствия в царстве сновидений и принялся наблюдать за развитием событий.
Мальчишка тем временем неслышно вошел в комнату и неуверенно переминаясь с ноги на ногу, закусил губу. Словно бы в забытьи он занес над чужаком прихваченный с собой нож. В его голове четко отпечаталась мысль, что "гадов надо бить поодиночке", но роковое решение все еще не созрело в нем. Лоб мальчика пересекла сосредоточенная морщинка, а рука двигалась в такт мысли, примеряя место удара: грудь, горло, живот.
Рашид, которого от обезболивающего страшно клонило в сон, не выдержал и брякнул:
-Бей в горло, чего тут думать?
От неожиданности паренек попятился, и, задев ногой стул, нелепо растянулся на полу. Нож отлетел в сторону.
«Домашний мальчик», - подумал Рашид и прибрал опасную игрушку.
«А ведь он хотел убить меня. А если бы я спал???» - сия сакраментальная мысль лениво пробилась сквозь дурман морфия, помешанного на жару и саднящую боль во всем теле.
-Ну, и что же ты творишь, а???
-Не твое дело! Я все равно тебя убью, вот увидишь!- потирая ушибленный затылок, мальчишка медленно поднялся.
-Как же я увижу-то? Из загробного мира? - хмыкнул Рашид.
Приняв надменный и уверенный, с его точки зрения, вид, Тарик протянул руку:
-Нож отдай.
-Вот уж нет. Оружие не должно быть в руках того, кто не умеет себя контролировать.
-Я умею, - выпалил мальчишка.
Рашид скептически поднял бровь, и, кряхтя, передвинулся к краю кровати.
-Нет, не умеешь. Не умеешь. И, судя по тому, что я видел, так и не научишься. Потому что первая же твоя «жертва» прихлопнет тебя как москита. Так что скажи спасибо, что я такой добрый и многим обязан твоей матери. И убирайся прочь.
Разочарованно повернувшись к двери, Тарик собрался уже ретироваться, но вдруг остановился, упрямо сжал кулаки и тихо, но внятно, выпалил:
-Все равно. Я всех их выслежу и убью! Каждого!
-Ну да, ну да. А выслеживать как будешь? По алфавиту или…ммм… количеству раз?
-Замолчи!
-Нет уж, послушай, идиот. Твоя мать- проститутка, - жестко сказал Рашид, - сколько ей сейчас? Сорок? Пройдет еще совсем немного лет, и ей придется отойти от дел. Или перейти на более унизительные…гм…способы работы. А ты вырастишь. И вместо того, чтобы поддержать ее в этот момент, ты собираешься заделаться преступником! Думаешь, долго продержишься? Пусть даже, ты преуспеешь и сможешь скрыться в первый раз, во второй… Рано или поздно везение кончится. И тогда тебя ждет либо «стул», либо пожизненное заключение.
От такой отповеди по щекам мальчишки пошли красные пятна, выдававшие его злость. Никто и никогда так с ним не разговаривал, а тем более не позволял себе так открыто отзываться о его матери. Правда, до этого лишь подразумевавшаяся, теперь была обличена в слова и больно отдавалась в голове. Он стоял и в растерянности не мог понять – то ли ему убежать и спрятаться от вскрывшейся правды, то ли с голыми руками наброситься на этого типа, невзирая ни на что. Рашид же, видя его замешательство, продолжал давить.
-А она же все отдаст за тебя, мститель хренов, до последнего шиллинга. То, что ты сейчас живешь в этом доме, в квартире, ты просто не понимаешь, какая это роскошь. Ты отъедь от Хашора, попробуй. Знаешь, что ты там увидишь? Глиняные домики без электричества и воды. Нищету. Но нет. Ты не знаешь всего этого, потому что между тем миром и тобой стоит она. А вместо благодарности, ты ей на старости лет хочешь подарить бедность и горе. Смотреть противно. Щенок…
Глиняные домики представлялись Тарику только как игра для мелких, которые что-то себе роют в песочницах - поверить, что люди в них живут, он никак не мог. От этого все слова, произнесенные Рашидом, стали ему казаться ложью, всего лишь попыткой обмануть его, отвлечь. Сузив глаза, он вскинул голову:
- Так не может быть. Меня никогда не поймают! Я умнее их всех!
- Да… Знаешь, я когда-то тоже так считал. Однако посмотри на меня сейчас… Думаешь я сам себя довел до такого состояния? Достаточно одной малой, крохотной ошибки, и все твои великие планы, задумки и ходы летят ко всем чертям. А угадать - не угадаешь. И чем больше ты рискуешь, тем больше вероятность того, что на следующий раз произойдет осечка. Неужели ты об этом никогда не думал? А?
Тарик закусил губу… В его мире все ошибки всегда можно было исправить - иногда не сразу, иногда можно было просто обойти то, что никак не хотело получаться. Он был упертым и чаще всего доводил-таки дело до конца, а о редких неудачах просто забывал. Но глядя сейчас на перебинтованного мужчину, которому явно было тяжело двигаться, но который, тем не менее, с легкостью отобрал у него нож, Тарик чувствовал себя неуютно. Ему впервые показалось, что на свете может быть что-то, с чем ему не справиться.
Несколько минут, он, не отрываясь, смотрел на Рашида, а
потом несмело протянул руку к забинтованным
запястьям:
- Кто это Вас так?
- Люди, которые оказались, - Акари с сожалением хмыкнул, - умнее и сильнее меня.
Мальчишка понимающе кивнул и, подумав, сказал:
- Я не хочу, что бы мама видела меня таким. Но как я буду ее защищать, если не стану самым сильным, и самым умным, и самым ловким?
-Тебе дать откровенный ответ или польстить самолюбию? – Рашид внимательно оглядел сына Жози. Мальчишка начинал ему нравиться. Вспоминая себя в этом возрасте, он отчетливо понимал, как тяжело усомниться в том устаканенном, однозначным для подростка мирке, в котором есть черное и белое, верное и неверное, и каждый человек может быть однозначно описан и оценен в этих нехитрых категориях. То, что парень задал этот вопрос, явно начислило ему призовых баллов в глазах Акари.
Слегка обидевшись, Тарик все же твердо посмотрел на своего собеседника:
- Мне нужна правда.
-Тебе не нужно становиться самым-самым. Достаточно остаться живым. Не верь военным, они расскажут тебе про то, что сделают из тебя настоящего мужчину, а в итоге не глядя разменяют твою жизнь за пару пустых лозунгов. Эта страна еще много будет воевать, вот увидишь. Не верь тем, кто будет тебе обещать быструю наживу – они используют тебя и шаг за шагом, втянут в преступный мир, откуда очень сложно выйти. Чурайся фанатиков. Любых. Они думают только о своих богах, и забывают о людях. Просто выживи, мальчик. Это лучшее, что ты можешь сделать для своей матери. Жозефина, она гордится тобой, ты много значишь для нее. И мне кажется, это обязывает.
На первых словах парень очень удивился. Но постепенно, смысл послания стал доходить до него:
- Я для нее и так самый-самый, - не спросил, а скорее констатировал он. – И она для меня.
Постояв еще минуту, Тарик, не говоря ни слова, развернулся и направился к выходу. Притормозив на пороге, словно собираясь еще что-то спросить, он лишь внимательно посмотрел на Рашида и - кивнул. А потом окончательно ушел, тихонько прикрыв за собой дверь.
***
Совместная рассказка с Надей Аданель.
Текст: Аданель, Gilar
Фото: Gilar
И еще раз говорю спасибо crazyredsnake за Тарика!
Музыкальный фрагмент: Phil Thornton and Hossam Ramzy: "Last words by the temple"
